Варвара давно заметила: стоит ей появиться рядом с очередным запутанным делом, как реальность будто подталкивает её вперёд, заставляя увидеть лишнее — то, что укладывается не в отчёты, а в человеческую природу. Настя Калугина, привыкшая мыслить сухими фактами, сперва скептически относилась к этим «озарениям». Но чем больше дел они брали вместе, тем яснее становилось: писательский взгляд Варвары — не прихоть, а инструмент, который способен вытащить наружу самое скрытое.
Иногда Варвару пугает собственная проницательность. Бывает, встречает человека — и в его паузах слышит чужой страх, в жестах замечает чужую ложь. Это не мистика, а скорее тонкая чувствительность к драме, которая происходит между строк. Кравцов же, суровый и уверенный, будто сам выточенный из служебных инструкций, видит в её вмешательстве хаос. Но даже он перестал спорить с фактами: когда Варвара делает шаг в сторону от логики, правда почему-то идёт за ней.